• О журнале
• Номера
• Авторы
• Форум
• Новости
• Контакты

Обдорск православный

Обдорск православный…

«… И каждый раз, когда освещается храм, каждый раз, когда некое малое место на земле отдаётся Богу в нераздельное владение, слава Божия осеняет это место и пребывает в нём»
Антоний, Митрополит Сурожский

Территория Ямала, включенная в состав Российского государства в XVI веке, вплоть до начала XVIII века не была подвержена массовой христианизации местного населения. Принятие христианства отдельными Обдорскими князьями скорее было исключительным событием, чем обычным делом, поскольку для них совершенно естественным оставалось двоеверие.

В начале XVIII века распространением православия на Ямале занимается Сибирский митрополит Филофей Лещинский. Действуя по прямому указанию императора Петра I, в котором повелевалось «…ехать по юртам, жечь языческих идолов, на местах кумирниц строить церкви и часовни, крестить жителей от мала до велика…», он значительно преуспел в этом деле. Однако заметных успехов этот первый его миссионерский опыт все же не имел. Число новообращенных было незначительным. Более того, ненцы, ханты и манси отказывались принимать новую веру, а кое-где православных миссионеров силой изгоняли. Так в 1726 году Филофея местные язычники просто не пустили в Обдорск, угрожая применением силы.

Стараниями властей остяцкий князь Василий Тайшин был окрещен в 1742 г. в Тобольске. Его крестным отцом стал ни кто иной, как Тобольский губернатор А. М. Сухарев. Князю подарили кафтан красного сукна, две рубахи. Свой переход в православие князь обязался закрепить постройкой в Обдорске церкви, куда просил направить священника «для наставления к вере христианской». Священник, тобольский протопоп Михайлов, был направлен вместе с князем на родину, где должен был окрестить его родственников и осуществлять негласный контроль за ситуацией в крае. Вслед за князем Василием перешли в «русскую веру» его мать и брат и обе его жены, а также «дети мужска полу двое, женска трое». Но соплеменники с негодованием приняли переход своего родоначальника в иную веру и «чуть не убили как князя, так и протопопа с проводниками».

История церковного строительства в Обдорске началась с Указа Березовского духовного правления священнику обдорской Васильевской церкви Ф. Кузнецову о заложении деревянной церкви во имя Василия Великого: «По силе присланной от преосвященнаго Антонии митрополита Тобольскаго и Сибирскаго грамоты велено в Обдорской волости, где князец Василий Тайшин жительство имеет, заложить церковь деревянную во имя святаго Василия Великаго. Того ради тебе, священнику Кузнецову, во оном августе месяце во оной Обдорской волости заложить церковь деревянную во имя святаго Василия Великаго, а по заложении той церкви репортовать в заказных дел некоснительно, а к построенной той церкви плотников приказать и в том имеет наблюдательство закащик протопоп Гавриил Максимов. Августа 12 дня 1746 года

Закладка церкви была осуществлена в августе 1746 г., на строительство церкви выделялось 100 рублей, а закончено строительство было к осени 1749 г. Очевидно, тогда же был назначен и полный состав причта. В 1749 г. кроме священника Ф. Кузнецова в документах упоминаются дьячок Лукьян Дьячков и пономарь Иван Бешкильцов.

Несмотря на то, что здание церкви было готово, освящение ее затягивалось. Очень много времени ушло на изготовление и закупку всех необходимых принадлежностей. Так, в 1750 г. в Обдорск еще не были отосланы сосуды: ковчег, дароносица, лжицы, потир и другие богослужебные предметы, без чего полноценное богослужение не было возможно. Речь шла и о покупке и отправке в отстроенный храм в Обдорске церковных колоколов «велено требуемые к помянутой церкви три колокола (в том числе) один в два пуда, другой — в пуд, третий в полпуда прислать…». «А в Невьянскую, покойного действительного статского советника Акинфия Демидова, завоцкую контору послан ещё Ея императорскаго величества вторичный указ. Велено означенные три колокола зделать как наискорее возможно и по зделании прислать сюда в немедленном времени по настоящей цене». В довольно короткий срок храм был построен и в январе 1751 г. освящен. Вот как об этом сообщает протопоп Андрей Васильев преосвященному Сильвестру, митрополиту Тобольскому и Сибирскому. «И по оной Вашего преосвященства благословенной грамоте упомянутая в Обдорске городке церковь во имя святаго Василия Великаго врученным мне святым антиминсом по надлежащему чиноположению января первого дня сего 1751 году освящена».

Простояла первая церковь около 70 лет. Здание оказалось довольно обширным для сурового северного климата, но в первоначальном виде оно просуществовало 30 лет. Лишь в августе 1779 г. причт с прихожанами обратились с прошением к преосвященному с просьбой о перестройке церкви. Они жаловались, что «церковь построена весьма велика, что по здешнему климату в зиму за великими морозами и за скудостью дров нагревать не можно, отчего те стены и потолок так промерзают, что во время собрания людей, от духа согревшись, со стен течь, а с потолка капель бывает на жертвенник и престол, почему с нуждою служба отправляется». Для утепления помещения придел во имя Николая Чудотворца было решено оборудовать внутри трапезной. После перестройки храм простоял еще более сорока лет, до 1823 г., когда было закончено строительство трехпрестольной Петропавловской церкви с приделами во имя Василия Великого и Николая Чудотворца. Осенью 1823 года архипастырь предписал престол старого храма сжечь, здание разобрать, лес употребить на церковное строение и отопление нового храма.

Новому храму была уготована долгая жизнь. Претерпев несколько ремонтов, в конце 90-х гг. XIX в., в связи с возведением нового каменного храма, старый был переосвящен во имя иконы Божьей Матери «Всех скорбящих радости» и передан в полное распоряжение Обдорской миссии.

Стремясь увеличить число лиц, принимавших православие, в 1751 году, в подтверждение прежних указов, государством были установлены экономические привилегии для этой категории. В частности, православные освобождались от уплаты ясака на 3 года и каждому вновь крещеному бесплатно выдавалось платье и белье из казны.

В 1832—1833 гг. деятельность Северной (Обдорской) миссии возглавлял архимандрит Макарий. За это время в христианство было обращено около двух десятков остяков и самоедов, но уже вскоре миссия столкнулась с серьёзными трудностями.

Тобольская духовная консистория на своем заседании в 1848 г. разбирала вопрос о создании особой, Обдорской миссионерской церкви для распространения и проповедования христианства среди «самоедов-язычников». Предполагалось учредить при ней походную церковь для проповеди в местах кочевий ненцев, что позволило бы «лучше узнать инородцев, войти к ним в доверие». Миссионер был обязан изучать местные языки, домашний общинный быт инородцев, их ремесла, поверья, привычки и необходимые жизненные условия.

В 1855 году вновь начинается активная деятельность православных миссионеров. Усиление внимания к проповеди на Ямале было связано с тем, что Ямал оставался последним крупным регионом в Тобольской епархии, где «инородцы» составляли подавляющее большинство населения.

Первым в 1855 году должность Обдорского миссионера занял подвижник-миссионер, «устроитель школьного образования» протоиерей Петр Попов. В 1846 году Петр Попов, выпускник Тобольской духовной семинарии, организовал первую в Обдорске и на Сибирском Севере школу для русских и инородческих детей. Будучи истинным христианином, не жалея собственных сил, отец Пётр преодолевал на оленях сотни и тысячи вёрст, посещал отдалённые поселения обдорских кочевников и нёс в их жизнь основы православной культуры. Хорошо изучив нравы, обычаи, верования и язык северян, он составил «Словарь остяцко-самоедского языка», изданный в 1872 году, а в 1887 году вышел в свет его перевод на остяцкий язык «Евангелия от Матфея».

В 1898 году настоятелем Обдорской миссии назначен иеромонах (с 1905 года — игумен) Иринарх (в миру И. С. Шемановский), который в течение тринадцати лет занимался миссионерской, просветительской и научной деятельностью на Ямале.

Благодаря усилиям И. С. Шемановского в Обдорске были образованы богадельня (дом для престарелых инородцев), приют для малолетних сирот-инородцев, производственные мастерские, библиотека, читальня, школа. В его школе среди прочих получили начальное образование Иван Ного — один из первых ненецких писателей и общественных деятелей, Пётр Хатанзеев — создатель хантыйской азбуки. Миссионерское Братство стало связующим звеном между Обдорской православной миссией и населением Обдорска. В процессе проникновения православия в течение нескольких столетий в духовную жизнь аборигенов сложился своеобразный религиозный синкретизм или двоеверие. Это выражение сами миссионеры наиболее часто использовали, когда говорили о состоянии православия в Обдорском крае, считая при этом, что перевес в этой паре не за православием, а за традиционными верованиями.

Но элементы христианства закрепились как во внешней культовой атрибутике, так и во внутреннем духовном мире коренного населения Ямала. У многих групп аборигенов появились обряды крещения, венчания и отпевания. Хотя в целом семейная обрядность аборигенов все же сохранила свои традиционные черты.

Часто в суете мирской жизни мы проходим или проезжаем мимо городских построек, даже не задумываясь о том, что за фасадом того или иного здания «таится» целая история. История, которая поможет нам прикоснуться к загадочным страницам тайн прошлого…

В сентябре 1894 года в Обдорске (прежнее название Салехарда) Тобольским и Сибирским Епископом Агафангелом был освящен уникальный храм Петра и Павла, построенный в условиях вечной мерзлоты без свай. Его строительство было связано с именем Готлиба Цинке, архитектора из Германии. Его имя так бы и осталось в тени событий Обдорска, если бы ни письма племянника Готлиба в музей г. Салехарда, датируемые 1984 годом. Гельмут Фельдхайм из Магдебурга интересовался: «дом, построенный нашим дядей, ещё стоит, та самая каменная церковь, в Салехарде построенная в 1890–93 годах — на вечной мерзлоте?…" . Предыстория этих писем такова: Гельмут случайно нашёл письма прадеда его жены, датируемые январём 1890 года присланные из Тобольска и Обдорска (Салехарда) и решил узнать о судьбе постройки.

Из писем мы узнали что, Готлиб (Богдан) Цинке приехал в начале 1860-х гг. из Ашерслибена (Германия) в российскую столицу учиться в Петербургской академии художеств. Как свидетельствуют данные Государственного архива Тюменской области, в 1866 году Готлиб окончил курс Императорской академии художеств. За хорошие познания в архитектуре и строительном искусстве, которые он доказал «исполнением заданной от Академии программы и выдержанием словесных экзаменов», Советом академии, Цинке был удостоен звания свободного художника с «правом производить строения и, на основании Всемилостивейше дарованной Академии привилегии, пользоваться с детьми и потомками его вечною и совершенною свободою и вольностию и вступать в службу, в какую сам пожелает» . 5 апреля 1866 года в Санкт-Петербургском губернском правлении Готлиб Цинке был приведён к присяге на подданство России.
Находясь в Санкт-Петербурге, Готлиб Цинке построил в 1869 году особняк за № 15 на Воскресенском проспекте (ныне проспект Чернышевского).

Был женат, его единственная дочь Александра жила со своей дочерью в доме родителей, так как её муж — «…гадкий пьяница, от него нет никакой помощи, он погряз в нескончаемом пьянстве, от этого мало радости, ещё меньше чести» — писал Готлиб в письме брату Вильгельму в Германию.

В 1873 году он приехал в Западную Сибирь (Тобольскую губернию — где прожил 20 лет) — причина его переезда неизвестна. В 1879 году был в Тюмени городским архитектором, жил там 10 лет. Сохранились его планы, чертежи фасадов культовых и гражданских зданий, как построенных так и не построенных. Под его руководством возводилось здание реального училища в Тюмени. Он является автором проекта Симеоновской домовой церкви Владимирского строительно-ремесленного заведения, построенной в 1880–85 гг. на средства купца С. М. Трусова. Во время его жизни в Тюмени началось строительство Екатеринбург — Тюменской ветки железной дороги, и комплекс зданий, связанный с её обслуживанием, создавался под руководством Готлиба Цинке.

С 1889 года (по другим данным с 1890 года) он стал архитектором по церквям Тобольской Епархии (по табели о рангах эта должность соответствовала IX классу), и в течение 6 лет строил церкви и дома. До 1894 года он «построил 16 каменных церквей и 29 деревянных церквей, при этом из них 21 деревянная и 2 каменные мечети, в мавританском стиле» — писал брату Готлиб Цинке. Он уже собирался домой, когда представители обдорского купечества предложили построить храм в Обдорске. Готлиб долго не соглашался, но прельщённый посулами поехал в Обдорск

В письме домой Цинке сообщает о строительных планах: «Пятнадцать лет назад 7 русских архитекторов строили эту церковь и, наконец, заявили о невозможности строительства каменной церкви. Теперь я должен снести каменный фундамент и за три года закончить строительство. И чтобы в этой отапливаемой церкви, даже при морозе в 50 градусов, температура в церкви достигала плюс 16-и. Так мне сказал тобольский губернатор во время ревизионной поездки…«1. Тобольским губернатором в то время был Н. М. Богданович, скорее всего именно он дал согласие на приглашение Готлиба Цинке в Обдорск для строительства нового храма. Н. М. Богданович использовал любые возможности для привлечения внимания правительства и даже российского самодержца к Тобольской губернии, что в конечном итоге способствовало оказанию с их стороны моральной и финансовой поддержки благих начинаний губернатора, направленных на улучшение жизни населения края.

„Три года подряд каждое лето я ездил в северное поселение Обдорск и строил там, на вечной мерзлоте, русскую церковь“ — писал он в письме своему брату.

„Красивая русская церковь“ — так отозвался о построенном храме сам архитектор: „стены церкви — толщиной 51/2 футов (1,4 метра), колокольня высотой 170 футов (56,6 метра). Расстояние внутри колокольного свода от пола до вершины купола — 49 футов (около 15 метров). Стены алтаря со священными иконами, как это бывает в русских церквях, украшены резными изделиями и другими украшениями полностью позолоченные золотом 96 пробы, то есть совершенно чистым золотом“. Собор опоясывала ограда, сложенная из камня в виде арок, высотою в два человеческих роста. Внутри ограды у южной стены церкви располагалось небольшое кладбище, где хоронили наиболее уважаемых и влиятельных обдорян» . «Великолепное строение особенного вида» — так оценивал он своё творение.

По окончании строительства в 1893 году, как гласят архивные документы, «на открытии собора святых апостолов Петра и Павла с приделами по бокам во имя светлейшего Василия Великого и Николая Чудотворца присутствовали все почётные жители Обдорска и Тобольска. Площадь перед церковью была переполнена празднично одетым народом. Посетил вновь выстроенную церковь Господин Начальник Губернии Его Превосходительство Николай Модестович Богданович в сопровождении Губернского Прокурора и инспектора Тобольской Временной Управы».

«Круг моих обязанностей чрезвычайно большой, он простирается от Ледяного (Карского) моря далеко до Киргизских степей» — писал в письме Готлиб. Далее он писал: «Дорога туда (в Обдорск) по воде — около 3 тысяч вёрст. Из них 700 вёрст — на пароходе и дальше 2300 вёрст (около 3300 миль) — только лодкой. Поездку затрудняют климатические условия. На всём пути только один город, напоминающий деревню — Берёзово, первобытное рыбацкое поселение, и только дикие остяцкие стойбища».

«Дикарями» назвал Цинке местных жителей. Его удивляло всё: их образ жизни, жилище, питание «…всю жизнь их пропитание составляют сырая рыба и яйца диких водоплавающих птиц — гусей и уток», одежда «состоит только из шубы, сшитой из шкуры северного оленя» . «Сейчас я устал, дальнейшие поездки явно тяжелы, особенно весной и осенью по здешним плохим дорогам». А ещё сетовал он на климатические условия: «…зима здесь длится до начала мая, сейчас (а это было 1 декабря.1894 года) же постоянно морозы от 35 до 45 градусов, и хотя приходится надевать двойную шубу, этого мало при таком морозе. Здесь надо особенно прятать в одежду нос, так как открытый сейчас отморозишь. А если вылить воду, то она превращается в кусок льда, едва долетев до земли…» .

В письме Готлиб Цинке описывает праздник, который «…прошёл с подъёмом. Желал бы и тебе увидеть такой праздничный стол и при этом подкрепиться. Такой стол по традиции накрывают на всю неделю с ценными деликатесами и различными винами на сумму 200 рублей». А далее он сетовал на своё окружение: «Иногда воешь волком, хочется избавиться от общества епископа, губернатора, других высоких гостей и чиновников, прибывших с визитом поесть и попить».

В письме Цинке писал о том, какое положение занимал он в Тобольской губернии: «…моё положение совершенно независимо, самостоятельно. Я даю отчёт только в Петербург о святых пожертвованиях-взносах. Епископ — не моё вышестоящее начальство, он может выразить мне только свои пожелания и полагаться на моё усмотрение. Я при этом могу даже не принимать во внимание губернатора. Я обращаюсь за предписанием к шефу полиции округа, когда мои распоряжения не выполняются, что бывает очень редко…».

За период службы в Тобольской губернии поменялось 3 епископа, и каждый из них обсуждал с Цинке проблему перехода в русскую православную веру, на что тот вежливо отказывался. В письме Цинке сожалел о том, что «…здесь есть одна лютеранская церковь, но священник приезжает раз в год или раз в два года. Но чаще меня не бывает дома, я совершаю поездки к границе Пермской губернии, в Екатеринбург, где есть лютеранская церковь и пастор, для того, чтобы поприсутствовать на богослужении и на святой вечере».

За годы работы в России Цинке выучил русский язык, так как вся корреспонденция шла на русском. Русский язык необходим был ему и для дачи распоряжений во время строительства тех или иных объектов. По этому поводу он писал: «Я здесь так поднаторел в языке, что мне даже трудно писать по-немецки…».

В 1894 году Цинке планировал переехать в Ташкент (Среднюю Азию): «я намериваюсь перебраться в тёплую местность в Туркестанскую область», но осуществились ли его планы — неизвестно. Из письма его племянника известно, что примерно в 1918 году он вернулся с семьёй в Германию (в Берлин), где вскоре умер.

Размеры нового храма поражали неискушённых обывателей. Толщина стен превышала полтора метра, от пола до купола было около пятнадцати метров, а колокольня взметнулась в северное небо более чем на пятьдесят метров. По воспоминаниям современников стены алтаря были украшены резными изделиями, позолоченными золотом 96-й пробы. Собор опоясывала ограда, сложенная из белого камня в виде арок, высотою в два человеческих роста. Внутри ограды у южной стены церкви располагалось небольшое кладбище, где хоронили наиболее уважаемых и влиятельных односельчан.

Петропавловский храм на долгие годы стал достойным украшением Обдорска. Многие путешественники восхищались его архитектурой, вспоминая, что его золотые купола видно за много вёрст окрест.

Новый храм с самого начала играл важную роль в жизни Обдорска. Здесь проводились праздничные богослужения, различные церемонии. Священники вели метрические книги, регистрировали браки, занимались организацией народного образования, оглашали царские манифесты.

В начале тридцатых годов XX столетия храм Петра и Павла сильно пострадал, были разрушены колокольни и купола. Без них он стал похож на большой приземистый каменный сарай, побелённый снаружи. В этих каменных, освящённых стенах жили спецпереселенцы, позже был архив, склад, потом на долгие годы здесь разместилась детская спортивная школа.

В конце этого же века в стране произошли коренные изменения. Пойдя навстречу салехардской религиозной общине Русской православной церкви 6 октября 1990 года Салехардский городской Совет народных депутатов постановил: «…вернуть здание бывшего собора Святых Апостолов Петра и Павла общине верующих г. Салехарда». На следующий год состоялось его торжественное освящение епископом Тюменской и Тобольской Епархий владыкой Димитрием.

Много лет прошло со дня строительства церкви… Немым свидетелем многих событий остаётся храм. Но со временем его красота не померкла. «Красивая русская церковь» до сих пор является украшением городской застройки Салехарда, радует величием белокаменных стен и перезвоном колоколов.

Литература:
1. Личные фонды Г. Б. Цинке, хранящиеся в МВК им. И. С. Шемановского:
— Письмо Гельмута Фельдхайма из Магдебурга от 4.05.1984 г. в музей г. Салехарда;
— Письмо Гельмута Фельдхайма о из Магдебурга от 24.02.1984 г.;
— Копия письма Г. Цинке из Тобольска брату Вильгельму в Германию от 1.12.1894 г.
2. Чупин В.А. «Архитектор Готлиб Цинке». Доклад на научно-практической конференции «Словцовские чтения — 2001 год».
3. Документы фондов ГУТО ГА г. Тобольск. Ф. 699