Связь поколений в вере православной в годы Великой Отечественной войны

Рылова Надежда Александровна, Муниципальное автономное общеобразовательное учреждение «Средняя общеобразовательная школа №2 с углубленным изучением иностранных языков», г. Ноябрьск

Связь поколений в вере православной в годы Великой Отечественной войны

Как будто за каждою русской околицей,
Крестом своих рук ограждая живых,
Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.

Константин Симонов,

«Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины»

[1]

Написанное в первые месяцы войны стихотворение советского поэта Константина Симонова «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины» поражает горестным состраданием к народной беде и правдивостью. В годину страшных испытаний прорывается правдивое слово, несмотря ни на какие угрозы, ссылки, расстрелы, идеологическую броню в обществе и сердце советского человека. Правда же эта состояла в том, что народ сохранил веру, кто втайне, а кто на подсознательном уровне. Именно в это время русские воины ощутили связь поколений, постигли одному нашему народу свойственную духовно-нравственную категорию – соборность и особенное отношение к Родине.

Исследователь русской классической литературы в культурологическом аспекте Крылова Л.А. подчеркивает, что представители разных стран и народов называют себя именами существительными, и только русские именуют себя именем прилагательным – «как воплощение своей принадлежности сущему, высшему и самоценному…Этот высший предмет, это сущее – Русь…Россия мыслится как категория всеобщего и универсального характера». [2, стр. 106] Это всеобъемлющее чувство общности, философия «мы» сливается в соборности, духовной общности, духовном единении людей. «На миру и смерть красна», – гласит русская пословица, в которой слово мир обозначает людскую общность. Это значение отражено в словаре В.И. Даля, взято за основу в романе-эпопее Толстого Война и мир». В стихотворении Симонова «всем миром» восстают прадеды, молятся за внуков, испрашивая им высшей помощи во время тяжелейших испытаний. Крест рук, как крестное знамение, осеняет неверующих внуков.

В последнем четверостишии Симонов трижды повторяет слово русский, а женщина, провожающая солдат на войну, трижды обнимает русского воина. Автор говорит нам прямо о национальной гордости, о помощи Троицы, кресте испытаний кресте-защите от всемирного зла. Так или иначе говорить о вере в советское время было смертельно опасно. Уже на закате советского строя юные практиканты-историки спросили нас, учеников начальной школы, кто в классе крещеный. Я подняла руку. Дома рассказала об этом маме, а она, всплеснув руками, со страхом в голосе сказала: «Зачем ты рассказала?» Маму, учительницу русского языка и литературы школы г. Петропавловска, которая находится в частном секторе, под горой, заставляли в далекое советское время дежурить в храме и выгонять оттуда учеников. Но в доме ее родителей всегда висела икона Ни- колая-чудотворца, родители крестили детей и внуков, молились, хранили веру.

Не случайно незадолго до смерти сжег рукопись своего романа «Они сражались за Родину» Михаил Шолохов. В романе есть потрясающий эпизод, в котором перед лицом смерти красноармеец (пусть на краткий миг) обращается к Богу: «Мокрый от пота, оглохший от свирепого грохота, Звягинцев закрыл глаза, безвольно уронил между колен большие руки, опустил низко голову…беззвучно шевеля побелевшими губами, начал молиться».[3, стр. 126] А молился боец и ходил в церковь в далеком детстве. Сейчас он забыл все молитвы, и простыми словами молит о спасении: «Господи, спаси! Не дай меня в трату, господи!..» [3, стр.126] В фильме момент этот «сглаживается» тем, что Звягинцев после жалеет о своем порыве, иначе картину бы просто запретили и наказали съемочную группу. На подсознательном уровне, а вернее – уровне духовной народной памяти обращается к Господу герой Шолохова, когда ему больно и страшно.

Память – это наше нравственное наследие, жизненный фундамент. Память священна. Память о наших истоках, о том, на чем держалась испокон веков русская земля. Люди забыли Бога, пришла кровавая революция, затем братоубийственная гражданская война, и вот в 41-м постигло страну новое испытание.

В неоконченном романе о Великой Отечественной войне «Прокляты и убиты» Виктор Астафьев прямо называет войну наказанием всем нам за братоубийство, за вероотступничество. Но его герои также обращаются к Богу в трудные моменты своей жизни. Роман предельно натуралистичен, автор показывает истинное лицо войны, наполненной страданиями простого солдата не только в бою, но и во время тыловой подготовки. Тем ярче звучат мольбы о помощи и крик души, обращенный к Господу, его героев. Перед отправкой на фронт матери крестят своих сыновей. Перед Рождеством в солдатах поднимается русская духовная память, и они, как дети, ждут чуда, даже в ужасной, вонючей, бедной, заразной казарме, где многие тяжело заболели и почти все потеряли человеческий облик: «Многие из ребят, бредущих в казарму, не успели изведать той обстоятельной крестьянской жизни, не знали, что близится великий праздник, потому как приступила, притиснула к холодной стене их безбожная сила и порча,…но все-таки близкой памятью что-то их тревожило…из-за белоснежной дали ждалось пришествие чуда». [4, стр. 71] Молится старообрядец Коля Рындин, напоминает однополчанам старый раскольничий завет, который гласит, что все, «кто сеет на земле смуту, войны и братоубийство, будут Богом прокляты и убиты». [4, стр. 113]

Не только голодом, холодом, болезнями, нечеловеческими условиями выживания закаливали резервный полк. На глазах молодых новобранцев командир зверски убивает доходягу Попцова, за мнимое дезертирство на глазах у всех безжалостно расстреливают юных братьев Снегиревых. После вся оставшаяся семья Снегиревых, людей хороших, честных, работящих, была изведена под корень. Лишь молитва помогает солдатам не сойти с ума от горя и от осознания своей вины перед невинно убиенными. Когда старообрядцы встали на молитву об упокоении души Снегиревых, никто над ними не издевался, не смеялся, командир же защитил их от нападок политрука. «Старообрядцы всю ночь простояли на молитве, замаливая человеческие грехи». [4, стр. 215]

В своей книге Астафьев, как и Шолохов, сокрушается от вида заброшенного поля. Шолохов описывает поле сожженное войной, а Астафьев – несжатое, почти засыпанное снегом. Война лишила мирного труда, оторвала от земли, отобрала самое дороге: хлеб, жизнь. Описывая несчастное поле, Астафьев проводит библейскую параллель между полем и душой русского человека, которая стала глухой к божьему слову, так как люди пошли за вождями, запятнавшими себя кровью. Погибающие колосья писатель сравнивает с поминальными свечками, плачущими слезами зерен. Это плачет о содеянном душа русского человека, русского солдата. Бойцы перед отправкой на фронт трудятся на этом поле и спасают хлеб, Значит, есть надежда, что связь поколений еще не разорвана? «И пока есть хлебное поле, пока зреют на нем колосья – жив человек и да воскреснет человеческая душа, распаханная Богом для посевов добра, для созревания зерен созидательного разума» [4, стр. 242]

Мать убитых братьев Снегиревых вновь обратилась к вере и пыталась обратить к ней и сыновей, говоря при этом: «Война…така, что на одного Бога надежда». [4, стр. 199] Эта простая истина открылась героям Симонова, Шолохова, Астафьева и многим русским людям – перед лицом Вечности. Мы выжили и поднялись, потому что сохранили и укрепили веру. Незримая помощь наших предков оказалась самой верной.

Список литературы.

https://rustih.ru/konstantin-simonov-ty-pomnish-alesha-dorogi-smolenshhiny/
Крылова Л. А. Культурологический аспект преподавания литературы в школе. – Петропавловск: Северо-Казахстанский университет, 1990.
Шолохов М.А. Собрание сочинений. В 8-ми т. Т. 7. Они сражались за Родину: Главы из романа; Рассказы/Сост. М. Манохиной. – М.: Худож. лит., 1986.
Астафьев В.П. Прокляты и убиты: роман. – Москва: Издательство АСТ, 2019.
Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. Т.2: М.: Рус.яз. – Медиа, 2007, стр. 330-331.